Алексея мобилизовали в октябре 2022 года. В 1991-м он окончил военную кафедру, 20 лет отслужил в полиции. Вот и весь его «боевой» стаж. В молодости увлекался горным туризмом. Когда на слаживании в артучилище узнал, что человек с позывным Турист уже есть, решил: значит, буду Странником. В зоне СВО он больше года командовал взводом, затем стал замполитом. Мы успели пообщаться во время его отпуска. Через день он снова уехал на фронт.
– Алексей, Вы уже больше двух лет воюете. Настроение у ребят изменилось за это время?
– Мальчики повзрослели. Они все на уровне моих детей по возрасту. Шли с другим настроем, ничего не понимали. У них все было «на чиле» (на молодежном жаргоне «прохлаждаться, получать удовольствие». – Ред.). А сейчас характер другой. Клубный говорнячок исчез. Говорят по существу. Война превратилась в рутину. Люди служат, получают ранения, лечатся, возвращаются в строй. Война – это кровь, грязь, безысходность. Там нет романтики. Ты привыкаешь к тому, что рядом с тобой кто-то гибнет. Привыкаешь к мысли, что это может случиться с тобой. Не вздрагиваешь при взрывах и выстрелах. Начинаешь просто этим жить. Службу выполнять надо. Чисто мужское «надо». Есть исключения, кто убегает, прячется. Но в основном относятся как к обыкновенной мужской работе.
– У вас там есть возможность отдохнуть, как-то отвлечься?
– Отвлекаться некогда. Если только построить баню. Или отремонтировать жилище, или машину. Собак заводят некоторые, кошек подкармливают. Кошки мышей ловят, а от крыс у нас прячутся. Ребята пневматические пистолеты покупают и крыс шугают. Они там чуть меньше автомата.
– Природа сильно отличается от нашей?
– Климат там другой. В основном степь. Пыль, очень много пыли. И прятаться негде. Меньше берез. А посадки акации быстро превращаются в пеньки под обстрелами. Зато розы цветут в Бахмуте. За ними давно уже никто не ухаживает, а они цветут.
– А с людьми на фронте чудеса случаются?
– Иногда случаются. Вот лобовое стекло все треснувшее. (Показывает фотографию.) Это дрон врезался и не взорвался. А это моя бронеплита. (Останавливается на снимке защиты с отбитым краем.) Два осколка я из нее достал. Из того места, где мы тогда были, ребята бы меня просто не вынесли: далеко, а я тяжелый. Есть люди, которым постоянно везет, слава Богу. Кто-то и один раз на позиции не зашел, и таких много. А Турист ходит туда-сюда, туда-сюда. Пусть ему и дальше везет.
– Как воюют украинцы?
– Воевать они умеют. Мы бьемся с собственной тенью. Доходит до анекдотов. Им кричат: «Сдавайтесь!» А они отвечают: «Русские не сдаются!» Ненавидят свое правительство, но и с нами дружить не особо хотят. И бьются до последнего. Поэтому все так медленно и сложно. Мы воюем по-честному. Сдаются в плен – берем. Не сдаются – пытаемся уговорить. Но народ упорный. Как и мы.
Был случай. Они с территории уже отошли, а в бетонном укрытии сидел один. Пытались его оттуда выкурить – он отстреливался. С коптера мы сбросили ему воду, сигареты и записку: «Сдавайся, все уже ушли. Ты один остался». Он воду с сигаретами забрал, записку порвал, выбросил и залез обратно. Пришлось взорвать. Не сдался.
– А наши бойцы подвиги совершают?
– Трудно сказать, что такое подвиг. Вот, например, участок в 1,5–2 км, который из 10 человек могут пройти только 2-3. И каждый раз, когда туда надо идти, можете себе представить, что у человека в голове? Он знает, что вчера заходили и из них часть вынесли, часть выбрались с ранением, часть зашла. Что с ней – неизвестно. Рации глушатся, связи нет. И через день-два группа собирается и снова туда идет. Это уже подвиг. Это надо понять. Это страшно.
Вообще на войне сейчас побеждают не крутые воины спецназа, а мальчики, у которых развиты пальчики. Два года назад был принцип: больше трех не собираться, прилетит «птичка». Сейчас по 2-3 «птички» атакуют одного бойца. У нас мальчишка из Заречного не служил в армии. За плечами Суворовское училище неоконченное. Заключил контракт. Мы ему говорим: «Что же с тобой делать? Не служил, присяги нет, автомат толком в руках не держал». А он отвечает: «Я на симуляторе налетал тысячу часов». Лучший коптерщик сейчас. Да, он не умеет стрелять. Но ему и не надо. Он больше с «птички» уничтожит.
– Помощь, которую вам собирают волонтеры, реально нужна?
– Конечно. Мы не победим, пока все общество не поймет: вы здесь потому, что мы там. Нельзя сказать, что в Минобороны чего-то не хватает. Хватает. Мы одеты, обуты, сыты. Объясню на таком примере. Вы можете купить машину класса стандарт, а можете – люкс. Понимаете разницу? Вот и бронежилет в стандарте сильно отличается от купленного за свои деньги. Волонтеры нам шьют плащи тепловизионные, которые защищают от коптеров, сети вяжут. Знаю, кто в Заречном дома на кухне делает окопные свечи. Представляю, как у них все это коптит, но нас свечи греют. Мы проходим от 3 до 8 км, несем на себе все снаряжение, чугунную печь туда не дотащить. А свечи мы ставим по нескольку штук в металлический ящик: он нагревается – и нам теплее.
– Что Вам показалось странным в мирной жизни?
– Свет. Когда в госпиталь вывезли в прошлом году, первое, что удивило, – в Ростове свет. Его не гасят. А там темно очень. На Украине ночью, когда на земле спишь, звезды видать. Возвращаться в мирную жизнь непривычно. Тот же телефон – все пароли уже забыл, а многие приложения мне отключили, потому что давно не пользовался.
– Война изменила Ваши отношения с близкими?
– Она отделила зерна от плевел. Многих людей увидел с другой стороны. Есть те, кто нам активно помогает, постоянно приезжает. А я с ними до СВО общался на уровне «здравствуй – до свидания». И тут они сами меня нашли и стали поддерживать. А те, кого я считал друзьями, отстранились. Спрашивали удивленно: «Ты где? Там, да? А чего не отмазался?» Нас отмазываться не учили. В мою молодость было стыдно отмазываться.
– Нужно ли создавать экспозиции, посвященные СВО?
– Там я начал понимать своего деда, почему он никогда не рассказывал о Великой Отечественной войне, хотя осколок под сердцем всю жизнь проносил. Ту реальную ситуацию, тот ужас не хочется выносить сюда. Пусть там останется. Но выставки создавать надо. Для детей, чтобы они знали и понимали, что происходит.
Молодежь думает, мы зря туда зашли. Все было хорошо, мы ездили по миру, а теперь превратились в изгоев. Не превратились мы в изгоев. Цель Запада – через Украину сломать нас. Сейчас мы с болью, с кровью занимаем свою позицию. Нас уже не смогут держать за канистру с бензином. Да, мы не так быстро развиваемся, как хотелось бы, но мы всему научимся. Победа будет за нами!