У каждого, кто пережил Великую Отечественную войну, своя трагедия. У Татьяны Яковлевны Назаровой – тоже. Родилась она за три года до начала войны в Смоленской области в крестьянской семье, где кроме нее было трое детей. В 41-м отец ушел на фронт, а вскоре в деревню пришли немцы. Вот что вспоминает о тех днях Татьяна Назарова.
Чудом осталась жива
Мать очень переживала за нас, детей. Шутка ли, четверо, да мал мала меньше. Фашисты облюбовали в нашем доме самую светлую комнату, но нас не выгнали: позволили впятером ютиться в меньшей и на кухне.
Как-то раз деревню обстреляли из минометов. Мама бежала со мной на руках до ближайшего окопа, чтобы спрятаться, но меня зацепило осколком. Помню только, как лицо заливало кровью, а мать плакала навзрыд. Переводчик, служивший при немцах, сжалился над нами и написал направление в немецкий госпиталь. В помощи немцы не отказали, но предупредили, что операция опасная: осколок засел глубоко в голове. Мне дали наркоз и прооперировали. Я просто чудом осталась жива.
Забрали все подчистую
Однажды пришел немец и сообщил, что заберет корову. Она была главной кормилицей большой семьи. Мать повисла у нее на шее и заплакала. Немец ударил Буренку прикладом по спине, а та только осела на задние ноги, но с места не двинулась. Тогда немец хотел ударить и маму по голове, но сестра и брат закрыли ее собой.
Беда не приходит одна. Оккупанты забрали в тот день не только корову, но и зерно, порезали всю домашнюю птицу. Они прямо во дворе секли курам головы. Брызги крови летели во все стороны. После этого начался голод: мы ели щавель, крапиву, лебеду.
Спасли партизана, рискуя жизнью
Как-то братец прибежал с улицы и сказал маме, что за деревней видел раненого партизана. Мы дождались, когда немцы уснут, и побежали к нему. На свой страх и риск мама в подполе вырыла яму и туда спрятала бойца. Когда она ухаживала за партизаном, то сажала меня на краю подпола, давала в руки мяч и говорила: «Доченька, как только войдет немец, урони мячик и крикни: «Упал!» Я буду знать, что пришли фашисты». А мой старший брат бегал по деревне и собирал для своих сведения о передвижении немецких войск и количестве техники.
Почти как в Хатыни
Однажды немцы велели собрать детей и одеть как можно лучше. Сказали: «Будем отправлять в Германию». Мама нас «нарядила» во все старое, рваное, подпоясала веревками, а лицо измазала сажей. Утром такие «наряженные» мы вместе со всеми встали в строй.
«Ты партизана видела?» – спросили немцы у мамы. «Нет. У нас стоит охрана, у них и спрашивайте», – ответила она. Видно, кто-то из деревенских донес. В отместку за то, что укрывали партизан, всех жителей загнали в амбар и хотели сжечь заживо.
Мама прижала нас к себе и дрожала как осиновый лист, а соседка посоветовала: «Смотри, какая стена выгорит, валите ее и бегите прочь. Лучше от пули умереть, чем от огня». Но через какое-то время нас выпустили. Почему немцы поменяли решение, мы так и не узнали.